сумки подушку телесного цвета с тонкими завязками. Прокладку, которую Элинор придется носить на талии.

– Еще я принесла тебе каталог «Лейн брайант». Это чуть ли не единственное место, где продается стильная одежда для беременных, скрывающая твое состояние. Я пометила несколько моделей, которые тебе могут подойти. – Она протянула брошюру с красными закладками и, не дожидаясь ответа, продолжила излагать свой план.

Через две недели Элинор появится на благотворительном ланче в Ассоциации христианских молодых женщин, но вскоре уйдет, объяснив, что ее подташнивает. Последний же раз она выйдет в свет на ужине в ознаменование шести месяцев с момента безвременной кончины доктора Чарльза Дрю.

– Это будет мероприятие для сбора средств, чтобы его исследования по переливанию крови не прекращались, – объяснила Роуз.

Элинор придет туда достаточно надолго, чтобы все увидели, как она расцвела, но недостаточно для серьезного разговора. Эти два мероприятия дадут Роуз достаточно материала, чтобы всем рассказать, мол, Элинор тяжело переносит беременность и ей прописали постельный режим.

– Уильям сходит на пару ужинов без тебя и поддержит эту тему. Тебе неплохо бы поехать в Огайо и провести несколько месяцев у матери. С глаз долой, так сказать. А потом вернешься к родам.

– Я не собираюсь покидать свой дом, – сказала Элинор с большим напором, чем рассчитывала. И своего мужа, добавила она про себя.

Роуз закрыла каталог.

– Ну что ж, как только сезон праздников начнется всерьез, люди будут интересоваться прежде всего своими собственными делами. Придется тебе пропустить поездку в Нью-Йорк на День благодарения, на вечеринку в честь помолвки Теодора. Мы не можем рисковать.

Теодор собирался жениться на дочери крупного нью-йоркского адвоката. Ее мать, известная танцовщица, преподавала в Школе искусства и исследований К. Д., которую создала в Нью-Йорке Кэтрин Данэм [7]. У Роуз всегда слегка розовели щеки, когда она говорила об этом браке.

– Мне пора бежать. – Она поднялась. – У нас ланч в отеле «Уайтлоу», будем обсуждать кампанию АБХ по сбору средств для нуждающихся девушек-издольщиц на сельском Юге. А ты начинай обдумывать цветовую гамму для комнаты ребенка. На следующей неделе пришлю плотника переделать одну из гостевых спален в настоящую детскую. Это будет подарок от нас, – подмигнула она.

Роуз достала контейнер этуфе с креветками и поставила на кухонный стол.

– Любимое блюдо Уильяма. Надеюсь, тебе тоже нравится.

– Спасибо. – Элинор выдавила из себя что‐то, что, как она надеялась, напоминает улыбку.

Когда машина Роуз отъехала от тротуара, Элинор накрыло волной гнева. Как он мог? За все время их брака она ни разу не звонила Уильяму в больницу, но сейчас направилась прямиком к телефону.

– Элли, все в порядке? – сказал он вместо приветствия.

– Ты рассказал матери?

– Что рассказал?

– Уильям, не строй из себя дурачка. Мы договорились держать это в секрете.

– Детка, ну она же нам поможет.

– Ты должен был сначала спросить у меня.

– Пожалуйста, успокойся. Я не знал, что тебя это так заденет.

– Правда? То есть ты не в курсе, что такое секрет?

Он какое‐то время помолчал.

– Давай поговорим, когда я вернусь домой.

Элинор с такой силой грохнула трубкой, что телефон упал на пол. Дрожа от гнева, она принялась выдирать из волос бигуди, царапая ногтями кожу головы. Как можно доверять Роуз? Она не была уверена, что Роуз можно доверять. Она ведь хотела аннулировать их брак! Кому еще скажет Роуз – матери Греты? Если Уильям рассказал ей об усыновлении, то, может, и о первом выкидыше в Огайо тоже?

Элинор слишком разозлилась, чтобы звонить матери или работать над заданиями по курсу древних цивилизаций, как планировала. Ей хотелось свежего воздуха и солнца на коже, но она уже боялась на кого‐нибудь наткнуться. Жирок беременности на ее лице и животе таял, как жир на горячей сковородке. Дело того не стоило. Вместо этого она открыла стоявшую на другом конце кабинета коробку с пластинками, которые миссис Портер прислала на прошлой неделе. Музыка всегда успокаивала Элинор, так что она села на пол, скрестив ноги, и стала по очереди ставить пластинки, записывая происхождение мелодий и используемые инструменты, пока ее гнев немного не отступил.

Стоило ей погрузиться в транс, день прошел быстро. Только глянув на часы, Элинор поняла, что уже почти обед. Через несколько минут задняя дверь заскрипела. Уильям вернулся пораньше и принес коробку с логотипом ее любимой кондитерской на Т-стрит.

– Пришел на переговоры с белым флагом, – заявил он, держа коробку перед собой, с улыбкой, которую Элинор обычно считала неотразимой, но не сегодня.

– Уильям, я думала, что все ясно сказала. Что я не хочу, чтобы кто‐нибудь об этом знал.

– Детка, я не думал, что ты имеешь в виду мою мать.

– Именно твою мать я и имела в виду. Я же тебе говорила, какие ощущения у меня вызывают она и ее подруги. Надо было сначала спросить меня. – Она уперла руки в бока.

– Слушай, Элли, я этого хочу не меньше тебя, и моя мать тоже. Обещаю, она не только сохранит наш секрет, но и поможет нам все провернуть. Она нам нужна.

– Это касается нас, Уильям. А не меня, тебя и твоей матери.

Элинор протянула ему расписание, которое составила для нее Роуз, включая диаграммы того, насколько большим ее живот должен быть для каждого выхода на публику.

Уильям усмехнулся.

– Да уж, она все учитывает. – Он положил листок и обнял Элинор за талию. – Мама хочет как лучше, и она сделает так, чтобы все прошло безупречно. Это я тебе обещаю. Я ведь ее всю жизнь знаю.

Элинор вздохнула.

– Мы возьмем в дом малыша и будем его любить. Остальное неважно. – Он поцеловал ее в губы, а потом подергал за нижнюю губу, пока она не сдалась.

– Что ты мне принес?

– Открой.

Элинор выпуталась из объятий Уильяма и развязала веревочку на коробке. Там оказался большой кусок морковного торта.

– Чтобы все выглядело убедительно, надо будет тебе набрать немного веса. Особенно тут. – Он шлепнул ее по попе.

Элинор закатила глаза и отщипнула кусочек торта.

– М-м-м, если ты вот так собираешься меня кормить, я на все согласна.

Глава 4

Прости нас, грешных

Руби

Из системы оповещения раздался громкий гудок, и я проснулась. Было еще темно. Я успела опустить замерзшие ноги на пол и только тогда вспомнила, где я. За несколько мгновений передо мной пронесся весь вчерашний день.

– Что такое?

Лоретта стояла у раковины и чистила зубы.

– Надень что‐нибудь мягкое на колени.

– Зачем?

– Чтобы драить чертов пол. – Баблс была в комбинезоне, но